Из жизни карамели  - Виктория Платова

Рыба-Молот дернул кадыком и приоткрыл ближний к старухе глаз.

Старухе, как же!..

Это была совсем не старуха. И уж тем более не медведь-шатун. Это была девушка. Вроде бы – совершенно обычная, если не брать в расчет некоторую смуглость кожи и цвет волос, подпадающий под расхожее определение «вороново крыло». Все это указывало на восточные корни незнакомки, возможно, даже пошедшие в рост где-то поблизости от исторической родины Рыбы-Молота. «Поблизости» означало не конкретное географическое место типа Шахрисабза или Ташкента, скорее – нечто эфемерное. Существующее в виде старинного рукописного текста. В виде средневековой миниатюры. В виде предания, легенды, передающейся из уст в уста; обычно такие легенды сопровождаются нежными звуками дутара и зурны и начинаются словами: «Ни на небе, ни на земле, а где – нам неведомо, жила-была прекраснейшая пери…»

– Полегчало? – спросила пери своим богатым (на миллиард долларов) голосом.

Вместо ответа Рыба-Молот неожиданно икнул.

– Господи! Бывают же… – продолжать она не стала, но посыл был ясен и без того: «Бывают же такие мудаки, которые одним своим присутствием способны испортить любой пейзаж, исказить до неприличия светлую картину мира». Рыба-Молот набрал в легкие побольше воздуха, чтобы опровергнуть дискредитирующий его посыл, но вместо этого снова икнул. А потом – еще и еще. Лавина икоты накрыла его с головой – и спасателей или хотя бы сенбернара с флягой согревающей жидкости ждать не приходилось. Так он и погибнет, несчастный Саша Бархатов, и это будет вторая по бесславности гибель (первая принадлежала мл. сержанту Чудинову из армейской юности Рыбы – тот по пьяни утонул в выгребной яме).

Пери, видимо, решила взять на себя функции душки-сенбернара и нажала кнопку вызова стюардессы. Змея-гестаповка появилась секунд через пятнадцать – она и не отползала далеко, и никому ее помощь особо не требовалась.

– Очухался? – спросила змея у пери, а вовсе не у Рыбы-Молота.

– Вроде того…

– Мне бы водички, – выдавил из себя Рыба.

«Смолы тебе горячей, а не водички», – читалось в немигающих глазах змеи. Но она сдержалась и спросила только:

– С газом или без?

– Если можно – без газа… – У Рыбы мелькнула мысль попросить бумажный пакет для непредвиденных реакций организма, но он воздержался от просьбы.

Принесенная змеей вода лишь ненадолго облегчила страдания Рыбы-Молота – спустя пару минут он снова начал икать.

– Поездом нужно ездить. Или вообще дома сидеть… А не гадить другим людям полет, – подвела черту пери и уткнулась в журнал.

Пока Рыба соображал, как бы подостойнее ответить на замечание, в недрах его куртки зазвонил мобильник.

Удивительным и совершенно невероятным было не то, что он сработал на высоте десяти тысяч метров над землей, куда, как известно, вход сотовым операторам заказан. Удивительным и совершенно невероятным был сам рингтон.

Тут следует отступить от повествования и рассказать об этом самом рингтоне и о том, какую роль он сыграл в судьбе Рыбы-Молота. Или (сложись жизненные обстоятельства по-другому) мог бы сыграть. Сразу оговоримся – ничего сверхвыдающегося в этой музыкальной заставке не было. Так, припев попсовой песенки, скачанный в свое время Рыбой на одном из бесплатных МР3-порталов. Песенку исполняла певица по фамилии Милович, гораздо менее раскрученная, чем даже певица Ёлка. По ящику Милович крутили не часто, а если крутили – то глубокой ночью, когда Рыба, как и подавляющее большинство населения, спал сном праведника. Но однажды, незадолго до мартовского равноденствия, ему вдруг выдалась бессонная ночь. Бессонницей Рыба не страдал никогда – и потому взволновался: должны же быть какие-то к ней предпосылки и объективные/субъективные причины! Между тем причин и предпосылок не было. Уже потом Агапит объяснил ему, что именно на эту ночь пришелся так называемый марафон Мессье, в течение которого астрономы-любители всего Северного полушария занимались наблюдением ста десяти небесных объектов из знаменитого каталога французского астронома XVIII века Шарля Мессье, переходя от одного к другому. Марафон длился строго определенное время – от заката до рассвета. И то, что Рыба-Молот бодрствовал в эти часы, характеризует его как латентного астронома-любителя и вообще – человека неприземленного и не чуждого звездной стихии.

Рыба принял версию Агапита как одну из возможных. Была и вторая – певица Милович со своим клипом, показанным около трех ночи, в самый разгар Молотовской бессонницы. Клип выглядел миленько, но малобюджетно; сама же Милович, напротив, произвела впечатление женщины высокобюджетной – из тех, что ездят делать педикюр в Лондон, а шоколадное обертывание – в Ниццу и Сен-Тропе. Про таких дамочек волюнтаристка Кошкина, всегда следовавшая в фарватере якобинок Палкиной и Чумаченки, говорила: «Ну вот, насосала себе на карьеру (машину, квартиру, педикюр в Лондоне)». Как ни прискорбно, но в большинстве случаев Кошкина вместе с якобинками оказывались правы.

Но не в этом.

Слишком умное и дерзкое лицо было у Милович: такая дамочка сама кого угодно заставит сосать. В предбаннике лондонского салона, где делают педикюр. И во всех остальных предбанниках, прихожих, гостиных, вестибюлях и кабинах лифта. Определенно, Милович была не просто высокобюджетной женщиной, а высокобюджетной женщиной с «перчинкой». Констатировав это, Рыба-Молот сосредоточился на песне, которую она исполняла. Запев был так себе, но припев оказался неожиданно волнующим.

«Прекрасна, ранима, опасна, ревнива, изящная птица, коварная львица» –

пела Милович, очевидно – про себя.

Тут она, конечно, преувеличивала. При всей холености и энном количестве кайенского перца в организме (плюс душистый, плюс белый, плюс черный горошком) назвать Милович «прекрасной» можно было с большой натяжкой. Зато Рыба-Молот неожиданно получил точные характеристики существа, которое мог бы страстно и самоотверженно, до дрожи в чреслах, полюбить на всю оставшуюся жизнь. Таким оно (вернее – она) и закрепилось в воображении:

ПРЕКРАСНА,

РАНИМА,

ОПАСНА,

РЕВНИВА,

ИЗЯЩНАЯ ПТИЦА,

КОВАРНАЯ ЛЬВИЦА.

Из шести основных параметров по меньшей мере три внушали некоторую тревогу (насколько опасным может быть существо? Насколько ревнивым и коварным?). Но Рыба-Молот с готовностью смирился с издержками – ведь из песни, как известно, слов не выкинешь. Хочешь прекрасную, изящную и ранимую – получай к ней прицеп с ревностью и коварством.

После двухчасового бдения в Интернете Рыба нарыл-таки психоделический зонг про птицу-львицу, ужатый до размеров рингтона. И закачал рингтон в свой мобильник – в надежде, что столь желанное существо рано или поздно появится. И каждый его звонок будет напоминать Рыбе-Молоту, что птица с львицей находятся в зоне доступа.